Свой характер проводник показал уже в первый вечер, когда относил еду женщинам, для которых в сторонке натянули легкий шерстяной шатер. Что сказал ему в спину один из остряков, командир не расслышал, находился в тот момент на другом краю поляны. Рассмотрел только, как Хас ставит корзинку под сосной, разворачивается и идет назад, вынимая из кармана несколько тускло блеснувших звездочек, висящих на изящной цепочке и похожих то ли на детские игрушки, то ли на украшение экзотических красавиц с дальних островов.

Трое торемцев сразу вскочили, загородили собой товарища, оказавшегося одним из четверых соглядатаев, заговорили с проводником преувеличенно почтительными голосами, уговаривая не обращать внимания на человека, который не знает местных обычаев. И не понимает, какие шутки настоящие мужчины не замечают, а какие не прощают.

Лаис к этому моменту успел добежать до места стычки и замер рядом с ними, но молчал, ожидая, на что решится Хас.

А тот презрительно усмехнулся, молча сунул в карман свое непонятное оружие и, спокойно развернувшись, направился к корзине.

– Что это у него за игрушки? – спросил Лаис одного из торемцев, когда они остались вдвоем у костра посреди засыпающего лагеря.

– Тужум, страшная вещь, – тихо шепнул воин, бросив по сторонам опасливый взгляд, – нужно долго учиться, чтоб им владеть. Хватает одного броска… все лезвия впиваются в разных местах, а потом воин дергает свой конец цепи… раны ужасные.

Гарт представил себе эту картину и вспомнил, точно, видел он однажды такое. Нашли они на тропе контрабандистов умирающего бандита… действительно, жутко.

После этого командир почти час не мог уснуть, пытаясь сообразить, как отреагирует Тейлах на доклад о том, с каким оружием ходит нанятый им слуга. А в том, что лжегосподину донесут, сомневаться не приходилось. Но усталость взяла свое, а утром, глядя, как уважительно начали разговаривать с новым слугой все его воины, Гарт решил пока выбросить из головы все сомнения. В конце концов, не он же нанял этого проводника? И вообще, он сразу выразил свое недовольство идеей Тейлаха набрать горничных в Шархеме.

А на третье утро, поднявшись на холм и оглянувшись, Лаис заметил догоняющий их отряд всадников, и его сердце оборвалось. Никем иным, кроме той банды, что несколько лет ускользала от стражи и охраны обозов, эта толпа всадников быть не могла. Не было у них ни груза, ни телег, и скакали они не вереницей, а широкой россыпью, явно намереваясь взять обоз в кольцо.

– Демонская сила, – ошеломленно выдохнул Тулос, и командир заметил, как тот побледнел.

– Передай возчикам, пусть едут в разные стороны, – бросил командир приказ, которого никогда бы не отдал, если бы с отрядом не было женщин, – а мы будем прикрывать коляску.

Это была намеренная жертва, слабая надежда на всем известную жадность бандитов, но иного выхода у Лаиса не было. Пока налетчики гоняются за телегами с драгоценной мебелью, можно попытаться перебить хотя бы часть из них. А если действовать по обычным правилам и составить повозки в круг, может наступить момент, когда упакованный в сухие циновки груз окажется смертельной ловушкой. Едва бандиты почувствуют, что проигрывают, непременно начнут бросать зажигательные шарики, и мебель займется огнем в считаные мгновения.

– Подожди, останови их! – Как и когда Хас успел рассмотреть и понять, что происходит, Лаис не понял, но по тому, с какой надеждой смотрели на проводника торемцы, начал подозревать, что они рассмотрели в нем нечто гораздо большее, чем он сам и воины из Ардага.

Командир сделал одному из воинов знак, а в следующий момент жилистая смуглая рука требовательно дернула его за ногу.

– Слазь с коня.

– Ну, ты обнаглел! – возмутился Гартлиб, но с коня все же спрыгнул.

Так захотелось поверить в чудо… хотя все последние пятнадцать лет жизнь жестоко доказывала ему, что чудес не бывает.

Проводник взлетел в седло с той неуловимой грацией, по которой сразу угадывался опытный всадник, знавшийся с конем едва ли не с младенчества. Затем проворно опустил на лицо свой платок, в котором обнаружились две дырки, как раз напротив глаз, схватил поводья и послал животное вперед. А в следующую минуту конь уже несся навстречу бандитам, забирая к правому краю. Что делал пригнувшийся к гриве седок, понять было трудно. Но когда он, не доехав до угрожающе размахивающей кинжалами и саблями банды всего шагов двадцать, вдруг развернул коня и, помахивая правой рукой, помчался им наперерез, стараясь держать дистанцию и понемногу забирая влево, словно отступая, враги дружно захохотали и завопили ему вслед что-то оскорбительное.

В ответ на это Хас сделал какой-то явно издевательский жест и крикнул несколько слов, взбеленивших бандитов почище выплеснутого в лицо ведра помоев. Обозленные налетчики враз забыли про намерение окружить обоз, каждому хотелось лично добраться до наглеца. Напрасно что-то орал скачущий позади всех торемец с повязанной желтым платком головой и тяжелой нагайкой в правой руке, его слова относило назад легким ветерком.

Воины Лаиса в это время успели окружить широким кольцом коляску с женщинами, но командир, отобравший у одного из них лошадь, так же решительно, как спешили его самого, с досадой обнаружил, что девушки вовсе не собираются выполнять его приказ.

– Малиха! – резко прикрикнул он, теряя от возмущения контроль над собою. – Немедленно садитесь все на выпряженных из повозки коней и скачите в поселок, до него всего час езды! Мы вас прикроем!

– Прости, командир, но тогда бандиты нас наверняка переловят, – спокойно ответила она, готовя арбалет, отобранный у кого-то из воинов, – мы предпочитаем сражаться… если Хасу не удастся его трюк.

– Какой трюк? – не понял Лаис, поворачивая голову в сторону врагов, которых упустил из поля зрения всего на минуту, и обнаружил, что ситуация волшебным образом переменилась, словно по полю промчался не простой торемец, а по меньшей мере алхимик, если не маг.

Бандиты больше не смеялись, они надрывно кашляли, разворачивали взбесившихся лошадей, беспорядочно скачущих по склону и норовящих сбросить своих седоков. Некоторым животным это удалось, и сброшенные, задыхаясь и кашляя, бежали назад, где попадали под удары безжалостной нагайки.

– Сейчас бы их догнать… – осторожно протянул Тулос, выразительно поглядывая на молчащего командира, и получил в ответ презрительную ухмылку.

– Тебе покашлять хочется? Так Хас может тебе и тут перца дать… или чем он там их угощал?

– В Шархеме перец на базаре хороший, свежий, – задумчиво протянул один из воинов, и все покосились в сторону Малихи, невозмутимо разряжавшей арбалет.

– В следующий раз куплю целый мешок, – злорадно наблюдая за бандитами, пообещал другой.

– Не забудь угадать, чтобы ветер дул в нужную сторону, – сообразил кто-то, и все снова посмотрели на скачущего к ним Хаса с обмотанным тряпкой лицом.

– Нужно Хаума и Вайча послать лошадей ловить, – едко предложил кто-то, – у них должок… и к перцу они привычные.

– Они свое получат, как доберемся до места, – отрезал Лаис, – а эти лошади нам не нужны. Они все ворованные… не думаю, что господин за такое похвалит.

На самом деле его не настолько заботил вопрос, чьими эти лошади были раньше, сколько хотелось побыстрее увести отсюда обоз, пока бандиты не пришли в себя и не вернулись, чтобы отомстить. Трудно не понять, какую теперь они испытывают ненависть к его отряду, ему самому и шустрому Хасу в особенности. А как известно всем, всадники, едущие налегке, движутся намного быстрее груженых телег, поэтому можно не сомневаться, что, прокашлявшись и отмыв коней, бандиты обязательно пустятся в погоню.

Вселяет надежду только одно: дорога до того села, куда он намеревался отправить женщин, почти прямая, и обогнать отряд, чтобы устроить засаду, бандитам будет нелегко. А нападать еще раз с подветренной стороны им вряд ли захочется. Скорее всего они попытаются объехать село и встретить жертв на пути к следующему городку, но об этом Лаис решил пока не думать.